СЛАВО
Меню сайта
 
 К. К. 
Ботневой
Особенности влияния музыки на человека
 

 
Оглавление

1. 
К вопросу о происхождении музыки
2. Дар богов
3. Философский взгляд на музыку
4. Заключение

 
 
Дар богов
 
Ритм, непременная особенность музыкального искусства, входил в состав первобытного праздника, во время которого стирались все различия (авторитет – толпа, свой – чужой): все переживали первоначальное единение. Нетрудно угадать в этом переживаемое первобытными людьми вновь и вновь состояние первоначального хаоса. Здесь берут начало и дионисийские празднества, и мистерии, и карнавалы, когда можно все, что нельзя в обычной жизни – оргиастическое свойство. Наркотические вещества, применявшиеся на таких праздниках, играли роль объединяющего и раскрепощающего начала. Как следствие – неконтролируемое сознание, очень подверженное внушению – это первоначальная толпа. Музыкальный ритм, приводивший в экстатическое состояние, становился пульсом этого единого тела. Создание одного энергетического поля было апогеем действа. Возвращаясь в это добытийное состояние каждый раз, в финале празднества участники переживали момент созидания космоса из символизируемого буйством первобытной толпы хаоса (видимо это и было целью всего действа): следует упоминание имен предков, табу – все законы и запреты снова вступают в силу, определяются с первоначальной жесткостью. Функции по установлению первопорядка берет на себя м и ф, действуя по известному закону традиционного (мифологического) мышления – «то, что вверху, как то, что внизу», что означает кельтское: «Так делали боги, так теперь поступают люди» [9, 29]. Так, в ходе первобытного праздника боги даровали людям ремесла и искусства. Отсюда еще один важный повод для повторения подобного действа – вспомнить, как этому учили боги, что проявлялось в ритуальном повторении самого творческого процесса. Обратимся к античным источникам, на которые мы, в основном, будем опираться в этой работе в силу озабоченности античных мыслителей вопросом о музыке и ее влиянии на человека. Итак, читаем у Страбона (эллинистический период), автора труда «География»: «<…> музыка вместе с танцами, с ритмом и пением приближает нас к богам путем удовольствия и красоты по следующей причине: <…>люди наиболее уподобляются богам, когда они благоденствуют, благоденствие дают радости, празднества, философия и искусство<…> Платон и раньше его пифагорейцы называли музыку философией и утверждали, что мир устроен гармонически, причем все, относящееся к музыке, рассматривали, как дело богов<…> В силу всего этого большинство эллинов устраивали в честь Диониса, Аполлона, Гекаты, а также в честь муз и в особенности Деметры всякого рода празднества, вакханалии, хоровые танцы, посвящения в таинства, называя при этом Диониса Вакхом, главою мистерий, демоном Деметры<…>что касается муз и Аполлона, то первые руководят хорами, а ведению последнего подлежат также прорицания. Служители муз – все образованные лица, и в особенности музыканты, а служителями Аполлона состоят, кроме этих лиц, также прорицатели» [1, 118].
Из этой объемной цитаты для нас важно сейчас отметить три следующих момента: 1) Музыка – явление божественного происхождения, «дар богов»; 2) преображающее действие музыки (то, что более всего занимало в этом вопросе Пифагора) – она способна поднять человека, приблизить его к богам; 3) музыкант, поставленный в один ряд с прорицателями, - фигура в высшей степени не однозначная.
О неземной природе музыкального искусства говорят многочисленные мифологические традиции, об этом нам придется услышать еще не раз; второй момент мы разберем позже, когда вплотную подойдем к учениям о музыке античных философов. Рассмотрим же интереснейший третий пункт.
Музыкант в славянской, например, традиции имеет свой статус, весьма схожий со статусом пастуха (в некоторых случаях эти две фигуры просто не различаются) по своей близости к потустороннему миру. «Этот пограничный статус музыканта определяется с одной стороны, его принадлежностью к «цеху ремесленников», что ставит его в один ряд с такими полудемоническими персонажами, как… пастух, а также мельник, кузнец, пасечник и пр., а с другой стороны – демоническим происхождением самой музыки» [7, 67]. «Музыкант своей игрой провоцирует «иномирные» силы, навлекая их на себя. Он в силу своей профессии имеет больше шансов, чем другие, «нарваться» на встречу с потусторонним миром. Ср. известный украинский сюжет о музыканте, которого нанимают черти, чтобы он играл им всю ночь на вечеринке. Музыка не только открывает мифологическим персонажам доступ к человеку, но и сама… является их порождением» [там же, 68]. В кельтской традиции серьезное отношение к Силам музыки выразилось в создании специальной категории жрецов – бардов. Они разумели о музыкальных цветах, об инструментах, которые позволяли управлять Королями Стихий, и о том, как сделать такие инструменты, как создать Песенное Заклинание, способное исцелять или причинять вред; «<…>пение барда – это духовное действо, источником которого служит сама земля» [9, 27]. Барды использовали Песенные Заклинания для самых добрых дел, а потом передавали свою мудрость тому, кто лучше всех ее сохранит: заклинания имели огромную силу. На этом примере мы видим, как расширяются сверхъестественные способности музыканта (поэта) – он становится магом, ведающим тайны воздействия музыки на человека и стихии (исторические же корни Песенных Заклинаний можно обнаружить на стадии выделения интонаций, которую мы отметили выше). Так, бард Мирддин, живший в VI веке, стал прообразом легендарного Мерлина, великого мага, которому были открыты все тайны мироздания. Знаменитый валлийский бард Талесин обладал даром прорицания, ведая о прошлом, настоящем и будущем. Подобный образ поэта находим и у Гомера, здесь певцы занимают самое почетное место, о чем говорит и Страбон. Что так возвышает их среди смертных?
В самом начале «Теогонии» Гесиода находим яркое изображение, что такое греческие музы: они проводят время в воспевании деяний богов, их прославлении, в обучении земных певцов в мудром и пророческом воспевании прошедшего, настоящего и будущего. Уходит архаический оргиастический характер, образы представлены в аполлонийском свете, но чувствуется пласт древних представлений о великом даре богов, нисходящем на избранного – певца. Такой образ поэта закрепится в мировой культуре.
«На Карпатах известен сюжет о музыканте, подслушавшем в лесу игру лесного демона и перенявшего эту мелодию<…> Однако потусторонняя природа подслушанной музыки сказывается в том, что человек не может воспроизвести одну ноту из этой мелодии, в другом случае играть эту мелодию может только тот, кто ее подслушал – другие музыканты не в состоянии ее повторить» [7, 68]. Очень интересен этот аспект «неземного искусства» - невозможность перенять, воспроизвести мелодию богов (читаем – космическую гармонию) простыми смертными. Мы подошли здесь к важнейшему вопросу об уровнях и пределах человеческого познания. Но в рамках данной работы не будем рассматривать эту проблему, отметим лишь те конкретные примеры, что дает нам богатая греческая мифология. Павсаний в «Описании Эллады» пересказывает вкратце миф о некоем певце Лине: «Говорят, что этот Лин был сыном музы Урании и Амфимара, сына Посейдона, и заслужил великую славу за свою музыку, превзойдя в ней своих современников и всех тех, кто был раньше него, и что за это Аполлон убил его, так как он сравнялся с ним в пении» [1, 120]. Кончено, Лин – «не вполне» смертный. Но думается, мы не встретим ни одного выдающегося героя в мировой мифологии, не имеющего родства с потусторонним миром, не обладающим божественным происхождением. Именно эта связь с обоими мирами наделяет мифических певцов (музыкантов, поэтов) способностью воспринимать божественную мелодию, но если она откроется людям без посредства богов, то нарушится порядок, установленный от начала мира. Музыка богов рассеивается в мире, приводя все его части к согласованности, гармоничности.
Но вспомним, что первоначально музыка связывалась с магической практикой. Первобытное магическое действие музыки можно продемонстрировать на мифе об Амфионе (Павсаний: «Что Амфион пел и звуками своей лиры воздвиг стены Фив – об этом нет на слова в песнях Гомера. Амфион славился как музыкант. Благодаря своему родству с Танталом он научился у лидийцев их музыке, и к четырем прежним струнам лиры он прибавил еще новые три. Автор поэмы о Европе говорит, что Амфион первым стал пользоваться лирой и что этому его научил Гермес. Этот же поэт также написал, будто камни и зверей он привлекал к себе своим пением» [1, 120]), а также на мифе об Орфее, который своими музыкой и пением так заворожил «царство мрачного Аида», что, даже не слыша еще просьбы, темный владыка пообещал ее исполнить, поклявшись водами Стикса – а это самая страшная клятва олимпийцев.
 
Внемля, как он говорит, как струны в согласии зыблет,
Души бескровные слез проливали потоки. Сам Тантал
Тщетно воды не ловил. Колесо Иксионово – стало.
Печень птицы клевать перестали; Белиды на урны
Облокотились; и сам, о Сизиф, ты уселся на камень!
Стали тогда Эвменид, побежденных музыкой, щеки
Влажны впервые от слез, говорят. Ни царица-супруга,
Ни властелин преисподних мольбы не исполнить не могут.
 
Овидий «Метаморфозы»
 
Сюжет этого мифа хорошо нам известен: Орфей просит отпустить его юную жену Эвридику, так рано отошедшую во мрак подземного царства. В итоге Орфей не выдерживает условия возвращения, и Эвридика остается в Аиде. Нас же более всего здесь интересует то, что знаменитый мифический певец обладал тайной гармонических созвучий. Далее поэт говорит о том, что такая сила звучала в песне Орфея, так покоряла она и влекла к певцу, что вокруг него, как зачарованные толпились дикие звери из окрестных лесов и гор, птицы слетались слушать певца. Даже деревья, и те двигались с мест и обступали Орфея, наклонив свои кроны к земле, чтобы лучше слышать его песнь. Понятно, что музыка эта, так сильно воздействовавшая на живой и неживой (камни тоже покорялись этой чудной мелодии) миры, воспринималась и переживалась на физиологическом уровне. Она несла информацию, понятную всем. Конечно, здесь и речи нет о чисто эстетической реакции, об осознании красоты формы. Музыка Орфея воспринимается на биологическом уровне, его суггестивные, как мы бы сказали, способности делают его проводником гармонии космоса, которой по сути является музыка божественного певца. Это свойство музыки сделает ее прекраснейшим и важнейшим искусством в глазах античных философов. Стоит заметить, что они почитали музыку самым высоким искусством именно из-за ее непреодолимой силы, непреходящего значения в существовании Вселенной – это превращало ее в космологический закон бытия.
Завершая разговор о магическом этапе развития музыки, необходимо упомянуть о важном процессе, который сопутствовал плавному переходу от архаики к классике в античной культуре. А именно о складывании двух видов искусств: аполлонийского и дионисийского. Такое разделение происходит, видимо, и оттого, что Аполлон (изначально божество, покровительствующее животным) обретает новое значение – бога света. Он становится символом духа, покровителем певцов, музыкантов и всех образованных (то есть мусических) людей, жаждавших мудрости, которая достигалась лишь в усердном духовном стремлении. Как естественное противопоставление духу выступало тело, земля, находившаяся в сфере влияния древнейшего божества Диониса. Вспомним, упомянутый в первой главе, момент об истоках дионисийств в первобытном празднике, и станет понятен характер древних «мистерий земли». Так противопоставлялись: дух – телу, день – ночи, воздух – земле, мужчина – женщине (как психические типы). Нас же более всего интересует в рамках заданной темы то, что музыка Аполлона и муз характеризуется как успокоительная и уравновешивающая гармония, в отличие от искусства Диониса, буйного божества производительных сил природы, и прославляющих его вакханок. (Новое искусство дня противопоставляет себя древнему искусству ночи). Миф все о том же несчастном Орфее ярко отражает борьбу двух начал, выразившихся в звуках музыки: это момент растерзания певца вакханками, завидевшими его в лесу. Но если немного отвлечься, нельзя ли увидеть в этой борьбе аполлонийского и дионисийского ту самую извечную борьбу противоположностей, лежащую в основе диалектического понимания мира, открытого Гераклитом? «Расходящееся сходится и из различных [тонов] образуется прекраснейшая гармония, и все возникает через борьбу» [6, 84].
Итак, самое первое и сильнейшее свойство музыки, присущее ей от самого начала – это способность объединять людей, вызывать в них единый эмоциональный настрой посредством определенных ритмических «композиций» и напевов, имевших различные звуко-интонационные характеристики, оказывавшие сильное влияние на все существо наших предков (отголоски подверженности такой суггестии до сих пор живы в нашем подсознании). Музыка – это дар богов, я з ы к, на котором они говорят с человеком, и овладев которым, человек превращается в мага, ведуна, и лишь ему дано познать тайны гармонических созвучий, на которых построена Вселенная. Поэтому профессия музыканта не могла восприниматься без присущего ей в мифологической традиции всего мира демонического характера (можно проиллюстрировать также на мифах Океании, Южной и Северной Америки, западноевропейских и славянских народов, а также на мифах коренного населения Сибири). Также отметим, что музыкальное восприятие древнего человека носило очень жизненный, синкретический, если можно так сказать, характер. Выделение музыкально-эстетического волнения из этого глубокого вещественного понимания было осуществлено гораздо позже, во времена античных философов, чья деятельность в этом направлении ознаменовала начало нового этапа в понимании поистине самого таинственного и волнующего искусства – искусства музыки.
 
далее
 
 
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Copyright MyCorp © 2024
Бесплатный конструктор сайтов - uCoz