СЛАВО
Меню сайта
 
 К. К. 
Ботневой
Особенности влияния музыки на человека
 

 
Оглавление

1. 
К вопросу о происхождении музыки
2. Дар богов
3. Философский взгляд на музыку
4. Заключение

 
 
Философский взгляд на музыку
 
«В философских учениях Востока и античности знание интуитивно-врожденное почиталось, как высший тип знаний. Отсюда постигнуть сущность музыки мог только «овладевший своими чувствами» философ, так как именно он обладал «таинственным» умением созерцать» [3, 88].
Согласно древним представлениям музыка делится на человеческую, инструментальную и мировую – космическую. Мы уже говорили о том, что подлинный Музыкант – это тот, кто с помощью своих сверхъестественных способностей может настраиваться на космический лад и созерцать основы мироздания, постигать его законы. Так, музыка, как занятие, ведущее к постижению основ бытия, отождествлялась с философией. «Понимание сущности музыки неразрывно связывалось с пониманием сущности философии» [там же].
«Любомудры», озабоченные вопросом о состоянии мира владели иными, в отличие от современных стремящихся к специализации часто, синтетическими способами познания, в которых были задействованы и этос (чувство) и логос (ум), которые часто совпадали в едином порыве.
Поэтому легендарный Пифагор органично соединял в своей философии научный подход (рациональный) с мистической устремленностью к тайнам бытия. Читаем у Ямвлиха, неоплатоника, автора труда «О пифагорейской жизни», что является ныне главным источником раннего пифагорейства: «Из наук пифагорейцы, как говорят, более всего почитали музыку, медицину и мантику [искусство прорицания]» [1, 18]. Отсюда явствует практический характер их учения о музыке.
Согласно преданию, Пифагор родился на острове Самос в 582 году до новой эры. Сообщают также, что в возрасте примерно 30 лет он едет в Египет, где изучает мудрость египетских жрецов. Исследователи находят корни всей древнегреческой философии и эстетики в Египте, Индии и Китае, что несомненно. Связь традиционного искусства с философией столь неразрывна, что следовало бы говорить об органическом синтезе искусств с метафизикой на Востоке. «Музыкальные системы строились как отражение всеобщего порядка. Пяти основным тонам в Китае соответствовали пять постоянств, присущих изначально совершенной природе человека, пять первоэлементов, пять планет, пять явлений природы, пять времен года, пять органов тела<…> По существу музыка играла роль своеобразного языка, на котором передавалось совершенно определенное содержание. Например, в Индии, число ладо-метрических построений (звуко-символьных комбинаций) – раг, теоретически бесконечно, а практически ограничено. С их помощью можно передать любое «сообщение» - о распускающемся цветке, героических подвигах Арджуны, оказать терапевтическое воздействие, например, улучшив работу сердца, и магическое действие, повлияв на погоду. Если для европейца звучание раги может восприниматься как исполнение гамм, то для индийцев – это общение на определенную тему на эмоциональном уровне<…> По мысли индийских мудрецов, за физически звучащим словом и музыкальным звуком стоит единая трансцендентная сущность. Физическая реализация сущности в слове ведет к возникновению образа объекта или понятия о нем, а ее проявление в звуке приводит ум в состояние «раса». Раса не есть простая чувственная эмоция, а эмоция, преображенная в интуитивно-духовное состояние ума, именуемое «высшим блаженством»<…> Отсюда музыкальное понимание составляет лишь аспект глубинного внутреннего понимания.» [3, 91]. Необходимо отключить рассудок, избегать преднамеренных сознательных действий: «За формулой «от намерения – к действию, минуя интеллект» [признак сознания мастера в боевых искусствах Востока] явно просматривается учение о Великой Гармонии, пронизывающей все космологические системы. Если человек, совершенствуя себя, стремится строить свою жизнь в соответствии с ритмами Космоса, то в нем смогут раскрыться высшие начала, которые выведут на путь познания Сущего и созидания Прекрасного<…>Душа, настроенная на космический лад, способна улавливать ритмы Вселенской Гармонии и созерцать сущность вещей земного плана – об этом свидетельствуют все древнейшие учения… подобные представления не беспочвенны, они рождались как следствия осмысления результатов особых духовных переживаний, в высшей степени характерных для эмоционально-образного мышления» [там же].
Скажем честно, статья Герасимовой И. А., только что так объемисто процитированная, показалась автору данной работы глотком свежего воздуха в порой накатывавшей духоте советского скептицизма! Пришлось вставить в повествование столь большой отрывок, потому что автор статьи очень емко, в немногих словах, выразил суть учения, которое открыли в многовековом своем паломничестве на Восток древние греки.
Итак, согласно легенде, Пифагор после восьми лет пребывания в Египте, приняв там посвящение в мистериальный культ, возвращается на родину, где в скором времени организует «кружок по интересам» - религиозно-философский союз.
Естественнее всего думать, что первоначально пифагорейство отличалось скорее практическим, чем теоретическим взглядом на музыку. Доказательство тому находим у того же Ямвлиха: «[Пифагор] установил в качестве первого – в о с п и - т а н и е при помощи музыки, тех или иных мелодий и ритмов, откуда происходит в р а ч е в а н и е человеческих нравов и страстей и восстанавливается гармония душевных способностей в том виде, как они были сначала» [6, 82]. Прямые параллели с представлениями Востока.
Что касается воспитательного свойства музыки, то особый акцент на нем, как на важнейшем, сделал позже Платон, (вообще восприняв многое из «очень глубокого» и «сокровенного» учения Пифагора), стремившийся возродить строгую гражданственность греческой классики. Платон строит систему общегосударственного эстетического воспитания, основанную на музыке и гимнастике (музыка для души – это то же, что и гимнастика для тела)., утверждая, что «первоначальное воспитание совершается через Аполлона и Муз» [1, 111]. Вспомним, что человек образованный на греческом языке – мусическский, то есть владеющий мусическим искусством – искусством ритма и гармонии, а такой человек и есть идеальный гражданин. О сугубо практическом понимании этого вопроса Платоном говорит и то, что он очень серьезно относился к подбору мелодий и напевов, использовавшихся в воспитательных целях. Например, в труде «Законы» он рассмотрел воздействие музыкальных ладов на человека: «Какой же лад бывает жалобным?<…> Миксолидийский, высокий лидийский и родственные лады. – Значит, эти лады, сказал я подлежат изъятию; они непригодны даже для женщин, которые должны быть благоразумными, не говоря уже о мужчинах<…>». Более всего подходящими для воспитания идеального гражданина Платон почитал из ладов – дорийский лад (наиболее строгий и сдержанный), из инструментов – лиру и кифару, флейту учитель считал музыкальным инструментом, недостойным свободного человека, так же и «размягчающий» фригийский лад. Таково этическое свойство музыки.
Музыка сопровождала учеников Пифагора и его самого всегда (пока мы еще не дошли до самого глубинного учения о космологической роли музыки, «открытой» этим славным философом!). Известно, что они занимались математикой под звуки музыки. «И когда его [Пифагора] ученики отходили вечером ко сну, он освобождал их от дневной смуты и гула в ушах, очищал взволнованное умственное состояние и приуготовлял в них безмолвие, хороший сон и вещие сновидения. Когда же они опять вставали с постели, он отвращал их от ночной сонливости, расслабления и лености тем или другим специальным пением и мелодическими приемами<…>» [1, 129]. За этим практико-медицинским сознательным применением музыки, кроется извечное стремление человека к приобщению к божеству, к Гармонии. К чему непосредственно и стремился Пифагор, и как гласит предание, «себе же самому этот муж сочинял и доставлял подобные вещи уже не так, через инструмент или голос, но он напрягал слух, пользуясь неким несказанным и недомыслимым божеством, вонзал ум в воздушные симфонии мира, причем, как казалось, только он один слушал и понимал универсальную гармонию и созвучия сфер и движущихся по ним звезд, [созвучие], создававшее полнейшую, чем у смертных, и более насыщенную п е с н ь<…>» [там же]. Не вспомним ли мы здесь древних певцов, благословенных служителей муз, провидцев, медиумов. Что ж, песня остается той же? «Орошенный как бы этим и благонастроенный в отношении с м ы с л о в о г о содержания (logon) своего у м а и, так сказать, ставший совершенным, он замышлял передавать своим ученикам образы этого, подражая, насколько возможно, инструментами и простым голосом» [там же, 129]. Так, считав, что только ему на тот момент доступны эти гармонические звучания, Пифагор брал на себя задачу передавать их людям, которые не в силах воспринять первообразы непосредственно. С элементом избранности мы уже встречались выше, говоря о поэтах и музыкантах (часто соединенных в одном лице); значение их равносильно – оба носители мудрости, тайных знаний. Первые древнегреческие философы принимают эту «эстафетную палочку» в вечном забеге под названием «поиски истины». И Пифагор стал для многих поколений мыслителей путеводной звездой, осуществив доселе невиданный синтез восточной математики и метафизики, что отразилось на интереснейшем учении о ч и с л е (или г а р м о н и и), как основе, причине существования всего мироздания, синтезе предела и беспредельного, делающего впервые возможным самое познание вещей. Согласно известному пифагорейцу Филолаю под этой гармонией нужно понимать, во-первых, музыкальный интервал, а во-вторых, всякое объединение разнородного, единство противоположностей.
Утверждая, что музыка может вызвать такие гармонию и порядок в душе человека, какие царят в космосе, Пифагор создает первое учение о к а т а р т и ч е с к о м влиянии музыки на человека. (Интересно, что пифагорейцы вообще рассматривают искусство, как средство очищения). И снова за фактами обратимся к Ямвлиху: «<…>Он [Пифагор] еще полагал, что музыка многому способствует в смысле здоровья, если кто пользуется ею надлежащим образом. И, действительно, у него было обыкновение пользоваться таким очищением не мимоходом. Этим наименованием он, очевидно, и называл музыкальное врачевание<…> Существовали те или иные мелодии, созданные против страстей души, против уныния и внутренних язв», далее следует перечисление всех душевных недугов, включая безумие; «еще один род песнетворчества был найден против вожделений. Пользовался он и танцами. Пользовался он и стихами Гомера и Гесиода, произносимыми для исправления души» [6, 83]. В сочетании с целым аскетическим комплексом (включавшим пост), занятиями магией и гаданиями воздействие музыки приводило к полному очищению, катарсису. Итак, обобщим: 1) пифагорейское учение о катарсисе не знает чисто эстетического катарсиса (что мы только что «наблюдали»), следовательно музыка наряду с мантикой, постом, молитвой, стихами, танцами и медициной является чисто практическим жизненным действием; 2) катарсис у пифагорейцев охватывает всего человека, а не только его нравственность. «Тайна пифагорейского и вообще античного катарсиса в просветлении самого инстинкта жизни. Это есть такой глубокий синтез, в котором уже нельзя отделить душу от тела, мораль от инстинкта и красоту от здоровья» [1, 19]; 3) корень этой катартики земной, телесный, стихийный. Пифагорейское очищение лишено какого-либо спиритуализма или мистицизма, это позже появится у Платона, хотя физиологический аспект полностью не исчезнет и здесь – это отличительная особенность всей античной философии и тесно связанной с ней эстетики.
Но катарсис как таковой – это не конченая цель всех этих требующих времени и усилий занятий, это необходимое условие достижения вечной цели всех людей, ставших на путь духовного познания – часто уже упоминавшееся стремление приобщиться к космической гармонии, припасть к священному источнику, протекающему у корней Древа мировой культуры.
 
О как хочется иногда из бездарно-возвышенного, беспросветного человеческого словоговорения в кажущееся безмолвие природы, в каторжное беззвучие долгого, упорного труда, в бессловесность крепкого сна, истинной музыки и немеющего от полноты души тихого сердечного прикосновения!
Пастернак Б. «Доктор Живаго»
 
Как точно подметили древние философы, ничто так сильно не влияет на человека, как то, что воспринимается им с помощью слуха. Но почему, спрашивали люди, мы не различаем гармонии сфер, если звук так силен и прекрасен, как вы говорите? Да потому, что этот звук имеется тотчас же по рождении, так что вовсе не различается от противоположной ему тишины. Ибо различие звука и тишины относительно, - таков был ответ.
Музыка носит характер объективного, универсального (то есть вселенского) закона бытия, лишенная какого-либо эстетического налета. «Некоторые мысли и чувства или действия<…> не зависят от нас; но как сказал Филолай, некоторые мысли сильнее нас» [1, 31].
 
далее
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Copyright MyCorp © 2024
Бесплатный конструктор сайтов - uCoz